larvatus prodeo

…certainly beats the Old World version. Then again, we have inherited a bit of that latter in our New World. Founded by Josef Bischof in 1978, the Old World German Restaurant has long hosted periodic celebrations of Hitler’s birthday and conferences of Holocaust revisionists. In 1997 Josef exercised his inalienable rights under the First Amendment thusly: “Aust these no good [Santa Barbara County] supervisors. They deprived me of my property rights! They deserve the Auschwitz treatments.” Here is his daughter putting a spin on it:

He probably would have been better off saying, “The Santa Barbara County Supervisors should be sent to Siberia”—maybe then he wouldn’t have been such a “Bad Guy”. If you know your history, Stalin was just as evil as Hitler, and during WWII, people were deathly afraid of being sent to Siberia. However, the remark about Russia would not have pushed the buttons of so many, nor will Stalin ever be as memorable to the American public because of the significant amount of Jews in this country.

—Cyndie Bischof of Huntington Beach, 20 January 2000, OCWeekly

For my heritage of a GULag survivor, the best part is the mass noun amount used in lieu of numbering Jews.


Unheimlichen Geburtstag, Herr Schicklgruber! I’m taking Bragmardo and my Swiss friends on a stroll in the Old World.

While Facebook allows its users to avow inspiration by Benito Mussolini, Francisco Franco, Joseph Stalin, Mao Tse-tong, Nicolae Ceauşescu, Saddam Hussein, Slobodan Milošević, Pol Pot, Vlad III the Impaler, and Kim Il-sung and Kim Jong-il, those attempting to testify likewise on behalf of Adolf Hitler are redirected to the page entitled Justin Bieber’s voice is higher than Adolf Hitlers gas bill.

По поводу предъявленных большевикам обвинений в сотрудничестве с немцами, 6 сентября (24 августа) 1917 года незадолго до того доставленный из Германии в запломбированном вагоне Ленин вдохновенно написал: «Будем стойки в клеймении шантажистов. Будем непреклонны в разборе малейших сомнений судом сознательных рабочих, судом своей партии, ей мы верим, в ней мы видим ум, честь и совесть нашей эпохи, в международном союзе революционных интернационалистов видим мы единственный залог освободительного движения рабочего класса.»



Знаменательно, что старорежимное понятие чести прекрасно сохранилось в советском режиме. В пьесе «Старик», написанной ещё в 1915 году, но впервые поставленной на сцене Государственного Академического Малого театра 1 января 1919 года, Максим Горький красочно высказывается устами своего главного героя: «Людей надо не по словам, не по одежде различать, а по работе. Кто умеет работать, тому и честь…» Между тем, Приказ № 1, изданный Петроградским советом 1 (14 марта) 1917 года во время Февральской революции, отменил для всех солдат вставание во фронт и обязательное отдание чести вне службы. Но несмотря на это, в последующие декады товарищеские суды чести систематически возрождались и поощрялись властью, как в военной, так и в гражданской среде. С раннего возраста преданные советские дети претворяли буржуазную scout’s honor в родное пролетарское «честное пионерское». Став комсомольцами, они получали высокое право на «честное комсомольское». Вполне взрослые военные чины вдохновенно отдавали честь как соратникам, так и противникам. До сих пор, традиционно настроенные россияне заботятся о том, что надо делать для того, «чтобы понятия истинной чести вошли в сознание и душу будущих и настоящих офицеров». Не оставлена без надлежащего внимания и девичья честь, как «понятие нравственно-генетическое». Российская телегония заявляет однозначно, что «от гулящей девицы не бывает хорошего потомства». В этом вопросе она вполне единодушна с выдающимися теоретиками национал-социализма.

На этом хотелось бы закрыть тему чести, истолкованной в качестве общественного достоинства и всеобщего достояния. Осталось лишь закончить параллель между национальными разнообразиями социализма. После того, как «лионский мясник» Клаус Барби заявил во время своего уголовного процесса, что он был и остался честным нацистом, его адвокат Жак Вержес дал ему прочесть заявление, в котором он отказался от дальнейшего присутствия в зале суда. Хотелось бы, чтобы все честные совки последовали его примеру.